За последние сто лет в Кедринке мало что изменилось. А по правде сказать, и за последние триста тоже. Разве что при царе Петрушке, Антихристе, жилища скитами называли. А при нонешнем — избами. Хотя нонешний и не царь вовсе, а призде… презди… прездре… язык поломаешь,

Загадочное прошлое. Таинственная фотография. Воспоминания, которые пробудили тьму. Рассказ, пронизывающий напряжением от самого начала до фатального финала, захватывает вас в свои когти и не отпускает ни на мгновение.

Отрубленная голова ведьмы ехидно ухмылялась Степану, а в ее красных глазах зло сверкали красные отблески ночного костра. Капли черной и вонючей крови медленно стекали вниз, пачкая острый кол, на который она была насажена...

Люди оказались в странном месте и им придется пройти страшные испытания, что бы вернуться обратно.

За последние сто лет в Кедринке мало что изменилось. А по правде сказать, и за последние триста тоже. Разве что при царе Петрушке, Антихристе, жилища скитами называли. А при нонешнем — избами. Хотя нонешний и не царь вовсе, а призде… презди… прездре… язык поломаешь,

Загадочное прошлое. Таинственная фотография. Воспоминания, которые пробудили тьму. Рассказ, пронизывающий напряжением от самого начала до фатального финала, захватывает вас в свои когти и не отпускает ни на мгновение.

Не субтильный узкоплечий интеллигентик Паша даже хотел бы сгоряча отказаться даже хотел было отказаться вести группу когда эти пятеро вылезли из траченного от ржавчины и хворого от старости автобуса, раз в сутки чудом добирающегося из поселка по непростым и опасным

Не субтильный узкоплечий интеллигентик Паша даже хотел бы сгоряча отказаться даже хотел было отказаться вести группу когда эти пятеро вылезли из траченного от ржавчины и хворого от старости автобуса, раз в сутки чудом добирающегося из поселка по непростым и опасным

Галя просыпалась первой, и некоторое время лежала в кровати, слушая как внизу, на кухне монотонно и ласково гудит Муля. Она была очень тихой и не умела говорить, только гудела на разные лады…